4 ноября россияне празднуют сами не знают что

05.11.07

,  ,     

Если порыт МОСКВА, 6 ноября (Корр. АНН Олег Ларионов). Наполнить День народного
      единства новым содержанием попытались идеологи некоторых партий и движений
      Москвы. За митингами и выступлениями самых разных движений наблюдал
      корреспондент Агентства национальных новостей.

      Первой отмечать День народного единства начала молодежь Подмосковья. Уже к
      10 часам утра проспект Сахарова в Москве был до отказа забит автобусами,
      на которых привезли участников акции движения «Местные». Движение это пока
      мало кому известно и носит интригующее название «молодые политические
      экологи Подмосковья». Останавливаю паренька с флагом и прошу объяснить, в
      чем смысл этого туманного выражения. «Ничего не знаю, — хмурится
      знаменосец. — Мне сказали стоять у автобуса!»

      Как пояснил один из организаторов акции, не пожелавший представиться,
      «Местные» занимаются не только организацией субботников, но и так
      называемой «политической экологией». Одна из акций проходила под лозунгом
      «Не дадим рулить нелегальным иммигрантам!» и касалась так называемых
      «нелегальных такси».

      4 ноября на проспекте Сахарова перед «Местными» выступили глава Союза
      православных граждан Москвы Кирилл Фролов, известная телеведущая Тутта
      Ларсен и идеолог движения Александр Казаков. Последний, в частности,
      заявил, что «Местные» — это не только политическое, но и экологическое
      движение, которое борется за чистоту в самом широком смысле. А тех, кто
      посягает на великую дату отечественной истории и на будущее отечества,
      нужно остановить, нейтрализовать, даже «просто смести, как мусор, который
      подмосковные экологи убирают на субботниках».

      Еще более решительные люди собрались в этот день на набережной Тараса
      Шевченко. Здесь состоялся так называемый «Русский марш», причем дважды —
      утром и вечером. Организаторы акций решили похоронить идею Дня народного
      единства в самом зародыше, и провели два совершенно различных по смыслу
      мероприятия.

      Главным организатором утренней акции стало Движение против нелегальной
      иммиграции (ДПНИ). Под знаменами этой организации собралось еще с десяток
      групп, в том числе таких экзотических, как BNF — Британский национальный
      фронт, бойцы которого дружно, как один, прятали свои лица под повязками.
      По части конспирации от них не отставали и другие участники. И им было
      чего стесняться: во время митинга то и дело звучали выкрики, за каждый из
      которых по действующему законодательству можно схлопотать срок.

      Немало российских граждан такие сроки уже получили, но у националистов под
      крылом ДПНИ мощный «дипломатический» иммунитет к судебным преследованиям
      такого рода. И дело не только в том, что в митинге русских националистов
      участвовал иностранец, член Британского национального фронта. Наиболее
      ярые ораторы и лидеры марша имеют хорошие связи; имена их известны: Поткин
      (Белов), Демушкин, Горский.

      Утренний «Русский марш» был явно срежиссирован как доказательство угрозы
      «русского фашизма», о приходе которого к власти в России давно мечтают
      враги нашей страны. Нет лучшей мишени и лучшего пугала, чем «нацистская
      Россия», и последователи Поткина целеустремленно идут к поставленной цели.
      Их не интересуют предостережения истории, пример Гитлера, в результате
      преступной деятельности которого Германия навсегда утратила свою
      независимость. Поэтому эти националисты давно уже остались без собственной
      нации и действуют в интересах других национальностей — в первую очередь
      англо-саксонских. С точки зрения понимания этого факта «Русский марш» даже
      полезен для патриотического движения России, так как наглядно
      демонстрирует, каких результатов в относительно короткие сроки могут
      добиться провокаторы при попустительстве и потворстве некоторых
      представителей власти.

      Совсем другим был вечерний «Русский марш» сторонников политической партии
      вице-спикера Госдумы Сергея Бабурина «Народный союз», начавшийся только в
      7 часов вечера. Его участники помянули добрым словом всех патриотов
      России, независимо от их национальной принадлежности. Именно на этом
      митинге почтили память тех людей, благодаря которым 400 лет тому назад
      нашему народу удалось отстоять независимость и целостность Отечества.

      Это Патриарх Гермоген, который рассылал через верных людей грамоты,
      призывающие подняться на освобождение Москвы. Это первое народное
      ополчение во главе с рязанским дворянином Прокопием Ляпуновым, князем
      Дмитрием Трубецким и казацким атаманом Иваном Заруцким, состоявшее из
      дворян, казаков, астраханских стрельцов и ополченцев из Мурома, Вологды,
      Нижнего Новгорода, Суздаля, Владимира, Углича, Галича, Костромы,
      Ярославля.

      Заканчивая рассказ о «маршах», необходимо добавить, что власти очень
      дипломатично подошли к выбору места проведения митинга. Его участники
      шагали по безлюдной набережной, слева — Москва-река, справа - оцепление,
      высокий откос и заводские заборы. Наблюдать за этой акцией могли разве что
      гастарбайтеры с противоположного берега, где возводится Москва-сити. Так
      что московский «марш» в буквальном смысле этого слова прошел абсолютно
      незаметно и «безопасно».

      Официальное празднование Дня народного единства протекало в центре города
      совсем по другому сценарию. К 16 часам дня к Большому москворецкому мосту
      подтянулась внушительная колонна молодежи. Вместо флагов они несли длинное
      полотно, сшитое из цветных одеял. Увидев на мосту милиционеров и
      журналистов, ребята восторженно закричали «Ура» и замахали руками. Это
      непосредственное и буйное веселье настолько подкупало, что многие
      милиционеры в ответ тоже заулыбались и поприветствовали «нашистов»,
      приехавших из разных городов страны.

      Участники акции молодежного демократического антифашистского движения
      «Наши» поднялись к кремлевской стене на Васильевском спуске и выстроились
      у сцены. Как рассказали студентки второго курса Ивановского
      государственного университета Катя Куликова и Мира Кудряшова, они ехали в
      Москву на автобусах всю ночь, а вот погулять по городу удалось лишь пару
      часов. Для Кати, как и для многих ее сверстников, подобное путешествие —
      практически единственный шанс побывать в столице. Несмотря на то, что до
      Иванова всего часа четыре езды на хорошей машине, Катя за всю свою жизнь
      только второй раз в Москве: традиционное ивановское безденежье не
      располагает к туристическим поездкам. Поэтому о своем участии в акции
      девчонки, несмотря на бессонную ночь, не жалеют и мечтают вступить в ряды
      движения «Наши». Сегодня, как и многие другие, они оказались здесь по
      знакомству.

      Энергичные организаторы акции с мегафонами в руках призвали ребят взяться
      за дело: в результате длинные полосы были сшиты в одно гигантское одеяло.
      Затем ведущая со сцены пригласила всех участников забраться под него и
      присесть. На несколько минут огромная толпа исчезла под разноцветным
      полотном. «Очень сексуально!» — рассмеялся стоявший рядом журналист.
      Любовь, точнее, секс, против ненависти, ножей и пушек — такой ответ
      приготовили «антифашисты» своим оппонентам с набережной Тараса Шевченко. В
      общем, темнота — друг молодежи, да и не только молодежи: против такой
      пошлой «истины» устоит не каждый.

      Остается только напомнить реальную историю, в честь которой и отмечается
      День народного единства. Итак, первое ополчение под руководством Ляпунова,
      Трубецкого и Заруцкого не сумело выбить поляков из Кремля, но именно они
      приступили к осаде. Успеху мешал раскол в среде союзников: дошло до того,
      что дворяне утопили 28 казаков, а те вызвали Ляпунова к себе на «круг» и
      там убили. Спасение от междоусобицы пришло из Нижнего Новгорода.
      Патриотическое движение, возникшее здесь, объединило сословия в стремлении
      освободить страну от оккупантов. Торговец мясом Кузьма Минин начал
      формировать второе ополчение, вторым лидером стал князь Дмитрий Пожарский,
      ранее тяжело раненый в Москве. В конце октября 1612 года Москва была
      освобождена, а уже в феврале 1613 года Земский собор избрал на царство
      Михаила Романова.

      Преодолевая смуту, наши предки отстаивали не русскую национальность и даже
      не русскую веру, а русскую землю. На сторону врага встали «тушинские
      изменники» русской национальности — М.Г. и И.М. Салтыковы, князь Ю.Д.
      Хворостинин, князь В.М. Масальский, Н. Вельяминов, М. Молчанов, Ф.
      Андронов, в феврале 1610 года перешедшие на службу к польскому королю
      Сигизмунду III. Зато в народное ополчение вместе с русскими входили
      марийцы, чуваши, коми и другие народы Поволжья и Севера. Русские люди и
      церковь были лидерами освобождения страны, но ни в коем случае не
      националистами. Поэтому и победили. ься в учебниках (школьных и вузовских, недавних и «пенсионного возраста»), то мы не найдем в них подобной характеристики событий этого дня. Из каких же источников черпали сведения наши законодатели? 

Отыскать их довольно просто. Заглянем в православные справочные издания и календари. В статье об иконе Казанской Божией Матери православного энциклопедического словаря начала ХХ века сообщается: «В 1612 г. установлено празднование этой иконе и назначено на 22 октября, то есть на день избавления русских от поляков». Современные православные календари дают под 22 октября по старому стилю и 4 ноября по новому немаловажные уточнения: «Празднование Казанской иконе Божией Матери (в память избавления Москвы и России от поляков в 1612 году)». 

Таким образом, ничего не говорится о том, когда было принято решение об учреждении этого праздника. К тому же подчеркнуто символическое значение даты: «в память избавления…». Традиционные представления верующих, однако, требуют внимательного изучения. В основании традиции, освященной веками, вовсе не обязательно лежат именно те события, к которым ее возводят. И, конечно, нельзя безоглядно доверять связанным с нею историческим оценкам.

Между тем в дни публичного обсуждения поправок к перечню государственных праздников профессиональные историки узнали немало «нового», порой даже сенсационного. К примеру, один из депутатов Госдумы назвал день Казанской Божией Матери третьим по значимости памятным днем в годовом цикле православной церкви - после Рождества Христова и Пасхи. Но как же быть тогда с остальными «двунадесятыми» и «великими» праздниками? Как быть с почитанием чудотворных икон: Владимирской Божией Матери, Смоленской Одигитрии, Тихвинской? Изречь такое можно либо по незнанию предмета, либо в неукротимом желании обосновать плохо доказуемое.

Как бы то ни было, остается открытым главный вопрос: действительно ли 4 ноября 1612 года была освобождена Москва и закончилось Смутное время?

Исторический контекст

Для ответа на поставленный вопрос необходимы некоторые существенные уточнения.

Смутой современники назвали тяжелейшие бедствия, постигшие страну в первые два десятилетия XVII века. Нынешние историки практически единодушны в своих оценках: это была первая в истории России гражданская война, осложненная поначалу скрытой, а затем открытой интервенцией со стороны Польско-Литовского государства и Швеции. Небывалый социальный катаклизм был порожден системным кризисом, поразившим в конце XVI - начале XVII века все сферы жизни общества и государства. Можно ли вообразить, что процессы такого масштаба, такой глубины и остроты прекратились в одночасье, завершившись событиями одного дня?

И еще: в приведенных выше цитатах Москву, да и всю Россию «освобождают от поляков». Такое именование интервентов едва ли приемлемо. Оно отсылает к известным наслоениям в польско-русских отношениях, омраченных многовековой взаимной враждебностью. 

И, что еще более важно, не соответствует реалиям 1611-1612 годов. Московский гарнизон Речи Посполитой (т. е. Польского королевства и Великого княжества Литовского, объединенных унией) был пестрым по этническому составу, и поляки в нем, скорей всего, не преобладали. Среди шляхтичей и солдат было много литовцев, были украинцы и «русские», жившие на территории современной Белоруссии, наемники из Западной и Центральной Европы - немцы, французы и т. п.

Когда же и каким образом это войско оказалось в столице Российского государства? Интересующие нас события берут начало в 1603 году. Тогда в имении князя А. Вишневецкого объявился самозванец, выдававший себя за младшего сына Ивана Грозного, царевича Дмитрия. 

По инициативе нескольких магнатов, особенно Ю. Мнишека, польский король Сигизмунд III оказал ему негласную материальную и политическую поддержку. Затея осталась частным делом покровителей Лжедмитрия I, собравших для него летом - осенью 1604 года небольшое наемное войско. Бесперспективная, казалось бы, авантюра имела успех. Его обеспечила, однако, не помощь короля, а мощные антигодуновские выступления населения юга России. Имя «царевича» или «царя Дмитрия» на многие годы стало знаменем антиправительственных восстаний.

Самозванец был убит в мае 1606 года, когда москвичи ополчились против знатных особ и шляхтичей, прибывших из Речи Посполитой на свадьбу «царя Дмитрия Ивановича» и Марины Мнишек. Большинство этих иноземцев, а заодно и официальных послов Польско-Литовского государства новый царь Василий Шуйский отправил в ссылку. Так и участники похода Самозванца, и гости, приглашенные им в столицу, на собственном опыте узнали, насколько глубок кризис, переживаемый Россией.

Вмешательство внешних сил в русские междоусобья стало особенно заметным к началу 1608 года. Еще летом 1607 года на Северщине объявился Лжедмитрий II. Это произошло в последние месяцы мощного восстания Болотникова, для подавления которого Шуйскому пришлось мобилизовать все материальные и военные ресурсы. Под знаменами «чудесно спасенного царя Дмитрия Ивановича» собрались бывшие болотниковцы, русские и украинские казаки, а главное - многочисленные отряды промышлявших войной шляхтичей, участников недавно разгромленного Сигизмундом III «рокоша» (мятежа). 

В армии второго самозванца знатные персоны, рядовые шляхтичи, солдаты из рокошан преобладали, их предводители заняли главные позиции. Начальный успех был на его стороне, сил для отражения нового похода у Шуйского не хватало. Летом 1608 года Войска Лжедмитрия II осадили столицу, устроив главный лагерь в подмосковном Тушине. К концу осени едва ли не большая часть страны оказалась во власти тушинцев.

Вскоре дворяне, купцы, податной люд в полной мере ощутили тяжесть реквизиций, производимых новой властью. Уже в первые месяцы 1609 года от тушинцев отпадают многие северные и верхневолжские города и уезды. Там создаются местные ополчения, не имеющие, однако, единого командования и стержня. 

Таким стержнем стала армия во главе с князем М. В. Скопиным-Шуйским, формировавшаяся в Новгороде. В нее вошли отряды стрельцов, дворян из Новгорода и соседних областей, и - что очень важно - корпус наемников, предоставленный Швецией по февральскому договору 1609 года в обмен на территориальные уступки со стороны России. Именно эта армия к весне 1610 года очистила от тушинцев север и центр страны.

Еще раньше, осенью 1609 года, началась открытая интервенция Речи Посполитой. Предлогом для нее Сигизмунд посчитал русско-шведский договор. На самом же деле король спешил воспользоваться военной и политической слабостью России. Рассчитывал он и на поддержку польско-литовских отрядов из Тушина. Хотя Сигизмунд не получил одобрения сейма, он во главе большой армии вторгся в пределы России и осадил Смоленск. 

К маю 1610 года в стране было три политических центра: Лжедмитрий II с частью тушинских отрядов в Калуге, Сигизмунд III под Смоленском и В. Шуйский в Москве. Ситуация решительно изменилась 24 июня, когда правительственная армия под водительством бездарного Дмитрия Шуйского (младшего брата царя) потерпела полное поражение от наспех собранного походного корпуса гетмана Жолкевского. Мятеж москвичей, возмущение дворян, бежавших в столицу из разбитой рати, заговор бояр привели в конечном счете к тому, что в середине июля 1610 года Василий Шуйский был свергнут. 

К Москве устремились отряды Самозванца из Калуги и корпус Жолкевского из-под Можайска. Перед Боярской думой - а именно она стала временной верховной властью - встал выбор. Колебались бояре недолго: 17 августа по старому стилю они подписали договор с гетманом. Московским царем становился королевич Владислав - при условии его перехода в православие и сохранения российского государственно-политического устройства. 

В сентябре для разрешения ряда спорных вопросов к королю под Смоленск было отправлено «великое посольство», состоявшее из представителей всех ведущих сословий во главе с ростовским митрополитом Филаретом (в миру Ф. Н. Романов) и князем В. В. Голицыным.

В ночь на 21 сентября в столицу под ложным предлогом защиты от Тушинского вора (он давно уже вернулся в Калугу) вошли войска Речи Посполитой. Вскоре выяснилось, что Сигизмунд видит на московском троне себя, а не сына; что августовский договор его не устраивает; что реальные переговоры с «великим посольством» ему не нужны (кстати, оно вскоре распалось, а главные послы были пленены королем и несколько лет провели в заточении); что он не собирается прекращать военных действий под Смоленском. 

Управление страной и Москвой сосредоточилось в руках командования введенного гарнизона и немногочисленных королевских сторонников среди русских (Салтыков, Андронов и некоторые дьяки). Боярская дума превратилась в ширму. Не позднее октября-ноября 1610 года режим приобрел чисто оккупационный характер. Вся артиллерийская обслуга, все караулы на башнях, стенах и у ворот Кремля, Китай-города и Белого города Москвы формировались только из солдат польско-литовского гарнизона и отрядов европейских наемников. Все арсеналы перешли под контроль интервентов. Стрельцы были выведены из Москвы и разосланы в другие города. Москвичам запрещалось носить оружие и ходить ночью по городу, «порядок» наводили патрули гарнизона. 

Так армия Речи Посполитой утвердилась в Москве, пытаясь управлять оттуда всей страной. Ответная реакция была неизбежной: в первые же месяцы 1611 года рождается мощное национально-освободительное движение. Отряды ратных людей из разных городов спешат к столице, но не успевают поддержать мартовское восстание москвичей, жестоко подавленное войсками интервентов. Силы Первого ополчения занимают частью сохранившиеся укрепления Белого города и окружают польско-литовский гарнизон в Китай-городе и Кремле.

С весны 1611 года военные действия под Москвой свелись к блокаде города. У ополченцев не хватало сил для штурма мощных московских укреплений, поэтому ставка делалась на полное истощение ресурсов польско-литовских войск в Москве, которые с июня 1611 года испытывали постоянную нужду в провианте и боеприпасах. 

Смоленск пал летом 1611 года, но у Сигизмунда не было ни финансовых, ни военных возможностей для реализации завоевательных планов, а оппозиция его «московской» политике постоянно усиливалась. Двум корпусам интервентов, действовавшим в России, до весны 1612 года с огромным трудом удавалось обеспечивать столичный гарнизон необходимым. К лету же положение гарнизона стало критическим.

Дело в том, что к этому времени Второе (земское) ополчение, сформированное осенью 1611 года в Нижнем Новгороде князем Д. М. Пожарским и посадским старостой К. Мининым, установило контроль над большей частью территории Российского государства. Правда, Первое ополчение из-за разногласий между его руководителями теряло силу (отряды Заруцкого вообще ушли из лагеря), и казалось, что корпус гетмана Ходкевича, спешивший с обозами на подмогу осажденным, успешно выполнит свою миссию. 

Однако 20 августа, опередив Ходкевича на сутки, к Москве подошли основные силы Пожарского. Тяжелейшее сражение длилось три дня, с 22 по 24 августа (по старому стилю), причем в решающий момент воины обоих ополчений бились вместе. Победа была на стороне россиян: Ходкевич, понеся весьма чувствительные потери, вынужден был поспешно отступить. Большая часть его обоза с провиантом досталась русским ополченцам. А главное, польско-литовский гарнизон в Москве не получил ни продовольствия, ни боеприпасов. 

Именно это ожесточенное сражение, по единодушному мнению специалистов, стало решающим в кампании 1612 года. Судьба интервентов в Москве была предрешена, лишь время и погода определили дату капитуляции3.

Переговоры о ней постоянно возобновлялись. Шли они и 22 октября (по старому стилю), когда один из отрядов ополченцев попытался ворваться в Китай-город. После непродолжительного боя (скорее, серии небольших столкновений) ополченцы заняли вторую по значимости часть укреплений российской столицы. Гарнизон Речи Посполитой отступил в Кремль. 

Был ли этот эпизод решающим в военном отношении событием в ходе освобождения Москвы, ее «очищения», как говорили современники Смуты? Предопределил ли он «окончание Смутного времени в 1612 г.»? Очевидно, нет. Взятие Китай-города 22 октября приблизило и то, и другое, но вовсе не этот штурм был кульминацией освободительного движения.

26 октября (5 ноября по новому стилю) командование гарнизона интервентов подписало капитуляцию, выпустив тогда же из Кремля московских бояр и других знатных лиц. На следующий день гарнизон сдался: один из полков вышел в таборы Трубецкого (вопреки условиям капитуляции казаки убили большинство солдат), другой - в лагерь Пожарского.

Подчеркнем: именно освобождение Кремля стало для русских знаковым событием. Ведь в Кремле находилась резиденция московских государей, там заседала Дума и размещались приказы, там расположен кафедральный Успенский собор Московской патриархии, где хранилась тогда главная святыня страны - икона Владимирской Божией Матери. 

Московский Кремль - материализованный символ верховной светской и духовной власти, олицетворение суверенной государственности тогдашней России. Потому-то ополченцы и москвичи восприняли именно «очищение» Кремля как освобождение столицы и страны - и отпраздновали его 1(11) ноября крестным ходом из Успенского собора с иконой Богоматери Владимирской.

Закончилась ли на этом Смута? Отнюдь нет. И дело, на наш взгляд, даже не в том, что Земский собор избрал новым царем Михаила Романова только в конце февраля 1613 года. Ряд специалистов маркируют окончание Смуты именно этим фактом, но нам представляется более правильной иная точка зрения.

Завершилась ли вооруженная борьба разных сословий российского общества в 1613 году? Конечно же, нет. В 1612-1614 годах юг и юго-восток страны охватило движение Ивана Заруцкого. В 1614-1615 годах в центральных уездах вспыхнуло восстание казаков, которые едва не захватили Москву. «Великое казачье войско» еще в 1616-1618 годах появлялось в разных регионах под антиправительственными лозунгами. 

Разоренная до предела страна продолжала воевать со Швецией, оккупировавшей летом 1611 года Новгородскую землю, и с Речью Посполитой. Столбовский мир со Швецией, обусловленный территориальными утратами и выплатой крупной контрибуции, был заключен только в 1617 году. 

Армия Речи Посполитой продолжала удерживать Смоленск и неоднократно предпринимала попытки вернуть утраченные позиции в центре страны. Только в декабре 1618 года, после похода армии королевича Владислава и осады Москвы, стороны подписали Деулинское перемирие сроком на 14 с половиной лет. Условия его были крайне тяжелыми для Российского государства: Россия отдавала Речи Посполитой Смоленскую (без Вязьмы) и Чернигово-Северскую земли, около тридцати городов, а Владислав, в соответствии с августовским договором 1610 года, не отказывался от претензий на московский престол. Такую цену пришлось заплатить за долгую «войну всех против всех» внутри страны.

Но вернемся в 1612 год. Действительно, в самом конце сентября оба ополчения организационно объединились, создав общее правительство. Но означает ли это, что в боях 22 октября проявилось «народное единство»? Вовсе нет. В соединенной рати отсутствовали отряды из целого ряда городов и уездов страны. По словам руководителей ополчения, «Казанское и Астараханское царства, Северские городы» не признавали их власти. Мы не говорим уже о тех районах, где в конце 1612-го - начале 1613 года разворачивалось движение Заруцкого, а также о новгородских землях, оккупированных летом 1611 года Швецией, и Смоленщине, захваченной Сигизмундом. 

И еще: в ополчении Пожарского было всего лишь 20 татарских князей и мурз, остававшихся с ним до конца кампании. Между тем военный контингент служилых татар, черемис (марийцев), чувашей только из уездов Казанского края исчислялся тысячами. Области, не примкнувшие к объединенному ополчению, вовсе не были противниками его руководителей, но говорить о том, что в событиях 22 октября было продемонстрировано «единство» российских ратников разной этнической принадлежности и различных вероисповеданий, никак не приходится.

Сказанное, конечно, не отменяет давно сформулированную наукой оценку Земского ополчения. Без сомнения, в своих лозунгах, действиях и целях оно выражало волю и желания большей части россиян, - особенно после того, как соединилось с остававшимися под Москвой отрядами Первого ополчения. Однако «народное единство» рождалось и кристаллизовалось в муках и противоречиях на протяжении длительного периода – 1610-1618 годов. 

Вообще такое явление социально-политической и духовной жизни, как единство народа, нельзя представлять себе раз и навсегда достигнутым, а затем застывшим в своем содержании феноменом. Его жесткая «привязка» к принятой дате - насилие над реальными фактами истории. Мы убеждены, что не слишком значимые события 22 октября (1 ноября) 1612 года не оправдывают наделения этой даты столь высоким смыслом.

Так или иначе, законодатели поставили нас в трудное положение. Как без натяжек и вранья объяснить школьникам, студентам, всем, кто неравнодушен к российской истории, что же за акт народного единения свершился в 1612 году и почему после «окончания Смуты» русские люди еще целых шесть лет продолжали сражаться друг с другом и воевать с захватчиками?

Источник: газета "Взгляд"